Предисловие

В этом году исполнится двадцать пять лет с тех пор как я покинул СССР. Тех, кто сегодня бодро идёт по жизни рядом со мной, не удивишь бегством из перестроечного «совка», как, впрочем, и последовавшей через семнадцать лет эмиграцией в Америку. Куда ни глянь – взору предстают ясные лица, горделиво несущие на себе отпечаток не дюжего интеллекта, а слух радуют годами отшлифованные речи о своей принадлежности «народу мира» и об успешной интеграции в новом обществе.

Важным атрибутом интеграции является самоотречение от всего «совкового», а мерилом успеха становится накопленный стаж отсутствия на территории бывшего СССР, подкрепляемый в таких случаях характерным неодобрительным прищуром, убедительно свидетельствующим о конгруэнтности говорящего слову и делу.

С прискорбием следует отметить, что в вопросах самоотречения я преуспел много меньше своих соплеменников – эмигрантов, а, исходя из стажа своего отсутствия на территории б. СССР, – так и вообще с большинством из них в одну лигу не попадаю.

Вот и на сей раз, проведённые восемь дней в Петербурге явно выдают во мне раба своего советского прошлого и ставят под сомнение, как мой духовный рост, так и дальнейшее восхождение к статусу «человека мира».

За прошедшие двадцать пять лет это – мой пятый приезд в Петербург, каждый из которых был, по-своему, уникален: от ларьков, распальцовок и очередей в Овир в 1997-м до общего ощущения сытости, вкупе с некоей тревожной напряжённостью 2015-го.

 

Всякое посещение сопровождалось встречами с людьми, которые окружали меня в 80-е. Кто-то с тех пор бесследно исчез, кто-то, к несчастью, умер, а кто-то просто навсегда порвал со своим школьным прошлым. Тем же, кто неизменно приходит раз в пять лет рассказать о делах своих нынешних и посмеяться над школьным прошлым – моя искренняя благодарность.

Наверное, таких людей было бы много меньше, если бы ни тонкая связующая нить из бумажных писем в 90-е, телефонных звонков раз в год в 2000-е и редких мейлов в наши дни.

План посещения

План составлялся кропотливо и бережно на протяжении многих месяцев: встречи с друзьями, заранее купленные билеты на все увеселительные мероприятия и бронь в ресторанах несомненно способствовали успеху. Упавший рубль, бесспорно, помогал материально.

Общие впечатления

За время, прошедшее после обвала Союза, в стране выросло поколение, которое принято огульно критиковать за отсутствие интереса к своей истории, незнание наследия дедушки Ленина и общую плохую образованность на почве незаслуженной сытости. Вероятно, в этом что-то есть, как и в том, что поколение, рожденное в 90-х, не приучено хамить первому встречному и отжимать 20 копеек гоп-стопом, но зато знают, почему хорошо знать английский язык, и им не требуется репетитор, чтобы запустить Google Now и в мгновение ока найти то, чего им так не хватает из-за той самой плохой образованности.

Посещение школы

Дабы познакомиться с новым поколением учащихся было решено не просто посетить школу с целью пошататься по пустым коридорам, а, по возможности, погрузиться в атмосферу учебного процесса и понаблюдать за классной динамикой. С этой целью, по договорённости с директором школы и знающими меня учителями, было решено провести урок английского языка для учащихся 10-го класса.

В качестве темы урока было выбрано следующее: “Grammar and phonetics for advanced learners of English”. Несколько слов о выбранной теме: по моим наблюдениям, вопрос владения языком (как иностранным, так и родным) стоит в одном ряду с рядом других социально значимых или культурообразующих навыков, будь то понимание основ мироздания или осведомлённость в вопросах детского воспитания.

Однако, в отличие от знаний, имеющих строго очерченную сферу применения и, что ещё важнее, конкретные средства оценки (как в первом примере), уровень владения языком таковых строгих оценок не имеет, или, во всяком случае, они явно столь не популяризированы.

Последнее неизбежно и вполне ожидаемо приводит к следующему результату, который мне приходится наблюдать с поразительной частотой:

Большинство людей, постоянно использующих иностранный язык в рабочих или бытовых целях, не имеют сколько-нибудь адекватного представления о своём уровне владения этим языком.

Одним из факторов (несомненно, далеко не единственным), который способствует такому результату является наличие колоссальных пробелов в процессе изучения языка в средней школе, которые не только не восполняются, но и, в большинстве случаев, не обозначаются в качестве факультативных тем для дальнейшего изучения.

Вот на эти пробелы я и решил указать в своей презентации. К назначенному часу в аудитории оказались оба 10-х класса. Урок шёл, в основном, гладко, чему способствовало присутствие ряда заинтересованных учащихся.

Основной вывод такой: в сегодняшнем 10-м классе уровень владения английским языком на порядок выше, нежели в 10-м классе четверть века назад. Ни один из победителей наших школьных олимпиад в 1985-1990 гг., включая автора этих строк, не мог бы стать в один ряд с доброй половиной класса сегодняшних учащихся, и это – радует.

Развлечения

Основной упор в этот раз был сделан на посещение мест малоизвестных, нестандартных и запоминающихся. Недавно вошедшие в моду «квест-румы» (escape rooms) как раз соответствовали всем упомянутым критериям.

Квесты

Вкратце, идея квеста в том, чтобы, будучи запертым в комнате (тюремной камере, гробу, и т.п) одному или с группой лиц, решить поставленную задачу, как то: вырваться из тюремной камеры, обезвредить бомбу в соседнем помещении, или выбраться из гроба.

Четыре пройденных квеста – один в одиночку, два вдвоём и один с группой из шести человек – оставили неизгладимое впечатление. Некоторые задачи сложны настолько, что возникает сомнение, что кто-то вообще может такой квест решить от начала и до конца… Однако же, с группой товарищей мы однажды прошли, попав в элитную группу из трёх команд, прошедших без подсказок и за отведённое время.

Для всех тех, кто привык свой интеллект мерить в диапазоне от 130-и и выше – от души рекомендую на такое развлечение сходить с друзьями не занятыми в сфере высоких технологий и не проходящими тревожно и украдкой тесты на IQ. Обещаю массу неожиданных открытий.

Квест «Похороненные заживо»

Думаю, один квест всё же заслуживает особого внимания. Он – единственный, который можно (и нужно) проходить одному. Предварительно убедившись, что на вас нет никаких аксессуаров, инструктор надевает на вас наручники (да, настоящие) и сопровождает с повязкой на глазах до стоящего на невысоком постаменте гроба. В этот гроб вы и ложитесь…

Крышка закрывается, раздаётся характерный грохот молотка, забивающего гвозди, и вы оказываетесь лежащим в гробу, в полной темноте, в наручниках и с повязкой на лице. Ваша задача – найти выход.

Паника наступает где-то минуты через две, когда вы осознаёте, что гроб настоящий, и, как и положено в настоящем гробу, в нём нет доступа кислорода, а температура быстро становится сравнимой с температурой вашего тела.

Паника – это естественная реакция психически здорового человека, оказавшегося в подобной ситуации. Основной вопрос: как вы – человек адекватный и собранный – проявляетесь в состоянии паники.

Ситуация отягощается тем, что через пару минут в гробу начинает реально (не в игровом режиме) ощущаться отсутствие кислорода. Вполне рациональный, а не индуцированный страх за свою жизнь может побудить вас прекратить игру, и побороть его оказывается нетривиальным…

В какой-то момент я, в поисках подсказок, отодрал ватный матрас на котором лежал и обнаружил, что под ним – сквозь плохо сколоченные доски днища – сочится воздух с пола. Засунув нос между досок и сделав несколько вздохов, я несколько заострил уже начинающее затухать сознание и смог продолжить процедуру обшаривания пространства гроба, что через минуту увенчалось успехом: был найден ключ от наручников. Однако же, как именно предлагалось открыть наручники в темноте при помощи оного ключа было совершенно не понятно.

Держа ключ в зубах, попасть в тончайшую скважину было попросту нереально. Посему, поиск пришлось продолжить. В какой-то момент, потянув за обнаруженную верёвку, удалось вытащить некий прибор, на ощупь напоминавший мобильный телефон. Включенный телефон дал возможность увидеть очертания замочной скважины в наручниках и после нескольких акробатических номеров с ключом в зубах наручники были сняты.

При помощи того же телефона удалось найти ещё несколько подсказок, однако основное его предназначение так и оставалось загадкой. В телефоне было множество контактов, телефонные номера которых никак не могли быть валидными (они начинались на 00). Поиск по входящим сообщениям дал следующее: «Если ничего не помогло, попробуй позвонить. Возьми по две для каждого из трёх и ноль в конце».

Кто или что были эти трое? Еще пять минут поиска по крышке гроба, и эти трое найдены. Осталось вычислить номер телефона. Звонок, и – не поверите – отвечает автоответчик: «Вы оказались в трудной ситуации. Если вы хотите позвонить другу и попросить у него прощения, нажмите один, … а если вам нужна помощь в решении вашей проблемы, нажмите восемь».

Нажимаю. Тот же голос долго и со знанием дела рассказывает мне о том, что могло быть для меня мотивом, приведшим к тому, что захотелось побыть заколоченным в гробу, а затем интересуется: «Чего вам сейчас хочется больше всего?».

Хм… действительно, чего? Отвечаю: «Хочу выйти из гроба». «Это – неправильный ответ», говорит автоответчик. «Хочу домой» – опять неправильно. А что же тогда? И вдруг осеняет: «Я хочу жить».

Автоответчик задумывается, а затем произносит: «Это – правильный ответ. Вспомните его в следующий раз, когда вам будет плохо», и крышка гроба с грохотом открывается…

Рестораны

Посещение ресторанов было, скорее, средством, а не целью. Средством, чтобы получить какое-то представление о людях туда приходящих. За сим побывал и в студенческой столовой, и в ресторане быстрого питания «Теремок», и в характерно стилизованном под советскую дачу ресторан «Дачники», и в ресторане «Палкинъ» на Невском.

Бабушки в валенках в столовой на Большой Морской оказались способны поглощать котлеты нежно-бирюзового цвета – не морщась, несмотря на преклонный возраст.

«Теремок» впечатлил обилием русской кухни по бюджетным ценам. За 1000 рублей были наполнены два подноса яств: от салата «Оливье» до блинчиков со сметаной. Как и положено в бюджетном месте – до соседнего столика можно случайно достать локтём, а очередь в туалет начинается от кассы.

В «Дачниках» всё – по-советски: клеёнки на столах, клюквенный морс, мультик про капитана Врунгеля, ненавязчивый сервис и лицо официанта, полное советского официоза. Еда – опять же, как на даче, незамысловатая.

Ресторан «Палкинъ»

Поход в «Палкинъ» оставил неизгладимое впечатление. Вы когда-нибудь пробовали цесарку с телячьими почками? А томленые щи с полугаром? Ну вот, тогда вам – в «Палкинъ». А вино за $20,000 вы пробовали? Я – тоже нет. Но если есть желание, то вам, опять же, – в «Палкинъ».

При виде тридцати сортов полугара возникает ощущение чего-то в этой жизни упущенного, сменяющееся холодной настороженностью при разглядывания карты вин, и не столько потому, что самое дешёвое вино стоит $2000, сколько от опасения, что случайно заказанный кусок хлеба может вылиться в сумму, за которую можно скупить весь ассортимент кондитерских изделий из булочной напротив.

Родственники

Дядя Митя в свои 78 лет очень порадовал энергией и жизнелюбием. Его внук – и мой племянник – Миша собрал компанию друзей, с которыми мы феерически завершили квест «Комедия с бриллиантами».

Прогулки по городу

Я не видел зимнего Петербурга с зимы 1989 – 1990 гг., и это сказывалось. Замершая Нева, сугробы, непроходимый гололёд и ледяная горка в Писаревском садике: всё это для кого-то – непримечательные природные явления, а для кого-то – флешбэк в оборвавшийся двадцать пять лет назад мир, мир – неподвластный времени и незыблемо дышащий в затылок на всём твоём жизненном пути.

Послесловие

Всякий раз, возвращаясь из Петербурга, меня преследует чувство чего-то незаконченного, как будто ушёл из кинотеатра, не дождавшись конца сеанса, или проснулся, не досмотрев сна. С годами я нашел ему объяснение: лишь на миг увиденный в 17 лет взрослый мир – без подросткового хамства, бестолковых и бессмысленных школьных занятий – сменился резко и безжалостно бешенным ритмом студенческих будней, чужим языком и сорокоградусной жарой.

Переход к взрослой жизни, сопровождаемый, как это часто бывает, сменой статуса – от худощавого «всезнайки» к студенческому «авторитету» – не произошёл. Вместо него пришли иврит, статус чужака и война… Авторитет, конечно, пришёл, но много лет позже, когда необходимость в нём была совсем не такой острой.

И вот теперь, четверть века спустя, я возвращаюсь в свой Ленинград – увидеть себя семнадцатилетнего. Я стою у своего дома на улице Декабристов и чувствую необъяснимый страх – отчего? Отчего мне сегодня страшно стоять на оживлённом перекрёстке у дома, где я родился и вырос?

От того, что вглядываясь сегодня в окна своей квартиры на четвёртом этаже, я неизменно вижу обшарпанную, пахнущую мочой парадную эпохи застоя, алкашей у стоящего на углу ларька и с содроганием жду окрика сзади: «Эй, пацан, сюда подойди!».

И мне страшно – как и когда-то в 80-м – заходить одному в маленький Писаревский садик; я всё жду, как откуда ни возьмись, налетит шпана и отнимет велосипед, а я один, и помощи ждать не от кого; впрочем, и поплакаться вечером тоже – некому…

И вот теперь, мне сорок два, и я стою у ледяной горки в Писаревском саду. Стою долго, один и чего-то жду. Чего? Я жду, чтобы пришёл страх. Я знаю, он придёт обязательно, липкой пеленой нахлынув, он вернёт меня в прошлое. И когда он придёт, я знаю, что не убегу, всхлипывая и волоча за собой велосипед с проколотыми шинами, а буду стоять, не двигаясь. А ещё я жду, что придут те двое, что прокололи шины, и я представляю, как первый из них упадёт со сломанной челюстью и как второй убежит, матерясь и прихрамывая… Я знаю, что они не придут, но всё равно жду…

Ничего не вернётся, я знаю. И детские переживания, и школьные победы и звёздочку октябрёнка-отличника я унесу с собой в могилу. Но в Ленинград я буду возвращаться всегда – как лекарство от хронического недуга всегда в моей аптечке, так и приезд в Ленинград – всегда в моих планах.